– Она первая начала, Тед, – с ненавистью сказала Сильвия Рэгон. – Если какая-то вшивая вонючка называет мою мать шлюхой…

– Шлюха, грязная шлюха, – сдержанно подтвердила Ирма.

– …Я выцарапаю твои бесстыжие глаза!

– Ты сошла с ума! – заорал Тед. Он покраснел как рак. – Мы могли его остановить! Если бы мы действовали все заодно, то могли бы…

– Заткнись, Тед, – рявкнул Дик Кин.

Тед огляделся, но никто его не поддержал. Глаза его метали молнии. Я порадовался, что между нами было значительное расстояние. При необходимости я бы успел выстрелить ему в ногу.

– Ну как, готовы, девочки?

– Готовы, – подтвердила Грейс, ухмыляясь. Ирма кивнула в знак согласия. Она была крупной блондинкой отталкивающей наружности. Ее волосы имели грязноватый оттенок, слипшиеся локоны напоминали рулон туалетной бумаги.

Я уронил платок на пол. Представление началось. Грейс о чем-то напряженно размышляла. Казалось, я слышу, с каким скрипом вращаются шестеренки в ее мозгу. В тот момент я любил ее. Нет… Я любил их обеих.

– Ты жирная грязная потаскушка, – отчеканила Грейс, с ненавистью глядя Ирме в лицо. – Ты самая настоящая вонючка. От тебя постоянно воняет. Вшивая дрянь!

– Отлично, – одобрил я, когда она закончила свою тираду. – А теперь дай ей пощечину.

Грейс со всей силы залепила Ирме пощечину. Раздался треск, как при столкновении двух лодок. Когда Грейс замахивалась, ее свитер задрался, обнажив часть спины.

– У-ух! Вот это да! – восторженно прокомментировал Корки.

Голова Ирмы резко качнулась назад, лицо сморщилось от боли. Выражение сдержанности исчезло с него напрочь. На щеке расплылось алое пятно.

Грейс запрокинула голову, тяжело дыша. Ее красивые волосы рассыпались по плечам. Она ждала.

– Теперь твоя очередь, Ирма, – сказал я. – Вперед!

Ирма тяжело дышала. Ее глаза потускнели, рот искривился.

– Прошмандовка! – наконец выпалила она, предвкушая победу. Ее губы задергались как у лающей собаки. – Шлюха, ложащаяся под первого попавшегося самца.

Я одобрительно кивнул ей.

Ирма ухмыльнулась. Она выглядела ужасающе огромной. Ее тяжелая, будто каменная рука с треском опустилась на лицо Грейс.

– О! – восторженно взвыли зрители.

Грейс осталась стоять на месте. Ее лицо приобрело пунцовый оттенок, но она даже не пошатнулась. Она стояла и улыбалась Ирме в лицо. И Ирма не выдержала. Я видел и не мог в это поверить.

Я мельком взглянул на аудиторию. Все были словно загипнотизированы и находились в каком-то подвешенном состоянии. Они больше не думали о мистере Грейсе, Томе Денвере или Чарльзе Деккере. Они наблюдали захватывающее зрелище. Казалось, они всматриваются в кривое зеркало и видят собственные души.

– Как насчет сатисфакции, Грейс? – спросил я.

Крошечные зубки Грейс обнажились в улыбке.

– Тебе ни разу в жизни не назначали свидания. Ты уродина. От тебя дурно пахнет. Поэтому ты ненавидишь всех и вся. Поэтому все, что делают люди, кажется грязным в твоем искаженном восприятии. Озабоченная девка!

Я кивнул Грейс.

Грейс заехала кулаком Ирме в лицо. Та свалилась на пол. Удар был не сильным, но она зарыдала громко и безнадежно.

– Отпусти меня, Чарли! – взмолилась она. – Я больше не могу! Отпусти меня!

– Возьми назад свои слова о моей матери, – потребовала Грейс.

– Твоя мать берет в рот! – завизжала Ирма. Ее лицо было перекошено от ненависти. Она трясла головой как ненормальная.

– Очень хорошо, – сказал я. – Теперь твоя очередь, Ирма.

Но Ирма продолжала визжать как недорезанная.

– Боже… Я хочу умереть… – всхлипывала она. Она закрыла лицо дрожащими руками.

– Проси прощения, тварь, – угрожающе повторила Грейс.

– Твоя мать берет в рот! – снова завопила Ирма, не отрывая рук от лица.

– О'кей, теперь твоя очередь, Ирма. Твой последний шанс.

Ирма изо всей силы ударила Грейс по лицу. Грейс зажмурилась, вены на ее шее от напряжения вздулись. Ее лицо покраснело. Тело Ирмы сотрясалось от рыданий.

– Ты ничего не сможешь со мной сделать, – сказала Грейс. – Ты ничтожество, жирная вонючая свинья.

– Вмажь ей хорошенько! – завопил Билли Сойер. Он ударил сжатыми кулаками по парте. – Дай ей по морде!

– У тебя даже нет ни единого друга, – тяжело дыша, выпалила Грейс. —Ты просто коптишь небо!

– Верни ей должок, – сказал я. – Теперь твой черед.

Грейс замахнулась, но Ирма завизжала и грохнулась на колени.

– Хватит!! Не бейте меня! Не трогайте меня!

– Проси прощения.

– Я не могу, – всхлипнула она. – Разве ты не видишь, что я не могу.

– Можешь. Так будет лучше для тебя.

В комнате не раздавалось ни звука. Внезапно тишину нарушил бой настенных часов. Ирма подняла голову, и в этот момент Грейс ребром ладони ударила ее по шее. Раздался звук, похожий на пистолетный выстрел.

Ирма тяжело опустилась на четвереньки, спутанные волосы закрыли ей лицо. Она завопила:

– О'кей! Будь по-твоему. Я прошу прощения!

Грейс отступила на шаг и застыла с открытым ртом. Она подняла руки и откинула волосы со лба. Ирма смотрела на нее неуверенно и жалко. Она снова встала на колени, и мне показалось, что она молится на Грейс. Снова послышались всхлипывания.

Грейс посмотрела на класс, а потом на меня. Грудь ее часто вздымалась.

– Моя мать много себе позволяет, – сказала она, – но я все равно люблю ее.

Все зааплодировали. Все, за исключением Теда Джонса и Сюзанн Брукс. Сюзанн была слишком ошеломлена, чтобы как-то реагировать. Она смотрела на Грейс Стэннор с восхищением.

Ирма сидела на полу, закрыв лицо руками. Когда аплодисменты прекратились (я заметил, что Сандра Кросс все это время вела себя как сомнамбула), я приказал:

– Встань, Ирма.

Она посмотрела на меня удивленно, словно очнулась ото сна.

– Оставь ее в покое, – отчеканил Тед.

– Заткнись, – оскалился Харман Джексон. – Чарли все делает правильно.

Тед обернулся и удивленно посмотрел на него. Но Харман даже не опустил глаза, как бы он поступил в другое время в другом месте. Они оба были членами Студенческого Комитета, правда, Тед всегда играл первую скрипку.

– Вставай, Ирма, – мягко сказал я.

– Ты собираешься меня убить? – прошептала она.

– Нет, ведь ты же извинилась.

– Она вынудила меня это сделать.

– Держу пари, ты действительно раскаиваешься в своем поступке.

Ирма смотрела на меня исподлобья, волосы закрывали ей лицо.

– Я ненавижу приносить извинения.

– Ты простила ее? – спросил я Грейс.

– Я? – с удивлением переспросила Грейс. – О да, конечно. Она направилась к своей парте и села, нахмурив брови.

– Ирма? – спросил я.

– Что?

Она смотрела на меня испуганно и жалко, как побитая собака.

– Ты хочешь еще что-нибудь сказать?

– Я не знаю.

Она стояла ссутулясь, не зная, куда девать руки.

– Мне кажется, тебе нужно выговориться.

– Облегчи свою душу, Ирма, – поддержала меня Тенис Гэннон. – Я всегда так поступаю, и мне это помогает.

– Отцепитесь от нее, – раздался с задней парты голос Дика Кина.

– Я не хочу этого, – внезапно сказала Ирма. – Я хочу выговориться.

Она снова отбросила назад волосы. Ее руки больше не дрожали.

– Я – некрасивая. Я никому не нравлюсь. Меня ни разу не приглашали на свидание. Все, что она сказала, – правда.

Она закусила губы, но слова все равно потоком лились из ее рта.

– Тебе нужно следить за собой, – сказала Тенис. – Нужно мыть и брить ноги и, пардон, подмышки. Следует быть более привлекательной. Я не красавица, но не сижу дома по выходным. Немного старания, и у тебя все получится.

– Я не знаю как!

Кое-кто из парней почувствовал себя неудобно, зато девчонки наклонились вперед, не пропуская ни слова. Сейчас они все казались очень хорошенькими.

– Ну… – начала Тенис. Затем она остановилась и покачала головой. – Иди сюда и садись рядом.

– Профессиональные секреты, – захихикал Пэт Фитцджеральд.